ДОМ МИТРОФАНА ЕГОРОВИЧА ЧЕХОВА. Улица Розы Люксембург, 75
Этот дом с полным правом можно считать родовым гнездом семьи Чеховых.
В 1841 году Егор Михайлович Чехов, дед Антона Павловича, крепостной графа Черткова, выкупил себя и свою семью на волю.
Приписавшись к мещанам города Ростова-на-Дону, Егор Михайлович для жительства избрал Таганрог, где купил домовладение, расположенное на углу Донского переулка и Конторской улицы (ныне ул. р. Люксембург, 75) записав его за своей женой Ефросиньей Емельяновной.
Здесь же в Таганроге он устроил своего сына Павла на службу к купцу и городскому голове Кобылину.
Пройдя у Кобылина суровую школу, сначала «мальчика», а затем конторщика, Павел Егорович, путем большой бережливости и экономии, скопил деньги, чтобы начать собственное дело.
В 1854 году он женился на Евгении Яковлевне Морозовой, жившей в то время с матерью в доме бывшего градоначальника Папкова на Мало-Биржевой улице. Здесь Павел Егорович прожил год, а в 1855 году вместе с женой, ее сестрой и тещей перешел в дом своей матери на Конторскую улицу.
В этом доме в 1855 году во время Крымской войны семья Чеховых испытала ужасы бомбардировки Таганрога англо-французским флотом. Вражеские снаряды не минули квартала, где они жили. Евгения Яковлевна вынуждена была дважды на время выезжать из Таганрога: первый раз в Бессергеновку, вторично - в слободу Большая Крепкая, где она родила своего первенца - сына Александра.
В l857 году Павел Егорович ушел от Кобылина и открыл собственную лавочку на Петровской площади против собора.
В доме матери поселился и брат Павла Егоровича, Митрофан Егорович, переехавший сюда из Ростова, где он служил у купца Байдалакова. На Александровской площади (ныне Красная) он открыл бакалейную торговлю, считаясь приказчиком своего брата Павла, чтобы избежать приобретения необходимых на право торговли документов. Здесь он торговал до 1875 года, а затем построил небольшую лавку с выходом на улицу у дома матери. В это время Митрофан Егорович был уже женат на дочери служащего канцелярии таганрогского градоначальника Евтушевского - Людмиле Павловне.
После переселения в дом матери брата Павел Егорович в 1859 году снял квартиру в домовладении купца Гнутова на Полицейской улице, поближе к своей бакалейной лавке, и Митрофан Егорович остался основным владельцем родового гнезда.
В этом доме он прожил всю свою жизнь. Много лет у него не было детей, а потому дети Павла Егоровича были желанными гостями у него и его жены, не раз оставаясь ночевать в их доме.
Когда у Антоши было какое-нибудь детское горе, он прибегал к Митрофану Егоровичу, и Людмила Павловна и нянька Иринушка всегда успокаивали и утешали его. Антоша не раз говорил, что у тети ему лучше, чем дома. Няня рассказывала детям фантастические сказки, и Антоша пересказывал их своим сверстникам более картинно и красочно.
Все Чеховы питали к Митрофану Егоровичу большую привязанность и относились к нему с уважением.
«В их уютном, гостеприимном домике, - вспоминает Михаил Павлович, - мы, племянники, всегда находили родственный прием, позднее, поселившись на севере, при каждом нашем наезде в Таганрог мы любили останавливатъся у дяди Митрофана. В этом именно домике и схвачены Антоном Чеховым некоторые моменты, разработанные им впоследствии в таких рассказах, как, например, «у предводительши».
Митрофан Егорович отличался мягким, добродушным характером, ласковым, непосредственным отношением к детям как к своим, так и брата. Когда его племянники затевали какое-нибудь представление, в котором будущий писатель, тогда еще гимназист, принимал деятельное участие, то Митрофан Егорович всегда был их гостем и ценителем.
Несомненно, что на формирование А. П. Чехова, наряду с матерью и отцом, сильное влияние оказывал Митрофан Егорович.
«Я буду всегда говорить хорошо, - отзывается о нем Антон Павлович, - за его добрую душу и хороший, чистый, веселый характер» (из письма к М. М. Чехову от J декабря 1876 года).
Для юного Чехова дядя был не только добрым, отзывчивым другом, но и воспитателем. Об этом с большой благодарностью говорит Чехов в письме к Митрофану Егоровичу от 11 апреля 1886 года: «Дело не в том, что вы родной дядя, а в том, что мы не помним того времени, когда бы вы не были нашим другом... Вы, сами того не подозревая, были нашим воспитателем, подавая нам пример постоянной душевной бодрости, снисходительности, сострадания и сердечной мягкости...»
Все дни Митрофана Егоровича были1 распределены между торговлей в лавке, исполнением обязанностей церковного старосты, различными благотворительными деяниями и домашним богомолен нем.
Не находя для своей энергии и способностей серьезного применения, он принимал деятелыное участие в благотворительных мероприятиях и религиозных службах, над которыми сам же иронизировал. Он исполнял должность казначея и главного руководителя благотворительного братства при соборе, которое на свои небольшие средства воспитывало двух бедных учащихся: одного - в университете, другого - в гимназии.
Благотворительность Митрофана Егоровича не знала границ. В день своих именин он открывал ворота дома, расставлял во дворе столы, и всякий желающий мог свободно входить. Голодных и бездомных людей во двор набивалось очень много; одни уходили, другие приходили - и так с утра до позднего вечера. Митрофан Егорович ходил между столами и приглашал присутствующих лучше кушать.
Антон и Александр в своей переписке подтрунивали над странностями и чудачествами дяди, но хорошо понимали их причины.
В письме к братьям Александр так характеризует Митрофана Егоровича: «... это, братцы мои, святой, но живой человек. Ему бы ... деятелем быть, а он в святые отцы полез, и то поневоле. И на этом поприще он натворил такую массу неслышных дел, которая дает право на звание «деятель». Но в то же время он чувствует и одиночество свое в среде отцов-протоиереев. Он чувствует, что дай ему бог что-то, так он зашиб бы всех этих гусей. Но этого чего-то бог ему не дал. Он смутно сознает, что это что-то кроется среди нашей братии, учащихся и просвещенных, и рвется к нам, а доброе сердце инстинктивно заставляет протягивать к каждому из нас объятия, как к другу и брату... Прибавлю к этому, что он скрытый кладезь премудрости (по-нашему - практичности и расчета) и вместе с тем - чистый сердцем человек».
«Ирония над странностями дяди и отца, - как правильно отмечает В. Ермилов, - была для юных братьев Чеховых одной из форм борьбы с главным врагом - с мещанством. Именно оно, мещанство, искажало, делало уродливым то хорошее и чистое, что было в отце и в дяде».
В 1885 году Митрофан Егорович был избран в гласные городской думы, и Антон Павлович поздравил его: «радуюсь Вашему избранию в гласные. Чем больше у Таганрога будет таких честных и бескорыстных хозяев, как Вы, тем он счастливее...»
Митрофан Егорович был большим любителем чтения; он внимательно следил за литературными выступлениями Антона Павловича и искренне радовался его успехам.
Прочтя юмореску Антона Чехова с рисунками Николая «Свадебный сезон» в журнале «Зритель», многие таганрожцы увидели себя в неприкрашенном виде и были возмущены поступком авторов. Только Митрофан Егорович нашел, что она написана правдиво.
Когда Александр Павлович, приехав в Таганрог в 1883 году, зашел к дяде, тот спросил: «Не знаешь ли ты, душенька, кто написал эту прекрасную статью? Очень хорошо, душенька, написана и как верно!!!»
В l8y8 году в деревне Княжьей умерла от оспы Ефросинья Емельяновна. Похоронив жену, Егор Михайлович приехал в Таганрог и ввел Митрофана Егоровича в наследство домом.
Шли годы... В 1887 году, приехав в Таганрог, Антон Павлович остановился у дяди. В своих письмах IK сестре он описывает обстановку в его доме в яркой и живой форме: «Возле дома - лавка, похожая на коробку из-под яичного мыла. Крыльцо переживает агонию и парадного в нем осталось только одно - идеальная чистота.
Дядя такой же, как и был, но заметно поседел. По-прежнему ласков, мягок и искренен. Людмила Павловна, «радая», забыла засыпать дорогого чая и вообще находит нужным извиняться...
Что сильно бросается в глаза, так это необыкновенная ласковость детей к родителям и в отношениях друг к другу...
В 8 часов вечера дядя, его домочадцы, Ирина, собака, крысы, живущие в кладовой, кролики - все сладко спало и дрыхло. Волей-неволей пришлось самому ложиться спать. Сплю я в гостиной на диване. Диван еще не вырос, короткий по-прежнему, а потому мне приходится, укладываясь в постель, неприлично задирать ноги вверх или же спускать их на пол. Вспоминаю Прокруста и его ложе».
Будучи церковным старостой, Митрофан Егорович любил принимать у себя духовенство.
Антон Павлович, оказавшись свидетелем одного из таких визитов, дал «святым» гостям едкую сатирическую характеристику:
«Дома я застал о. Иоанна Якимовского - жирного, откормленного попа, который милостиво поинтересовался моей медициной и, к великому удивлению дяди, снисходительно выразился: «Приятно за родителей, что у них такие хорошие дети». Отец дьякон тоже поинтересовался мной и сказал, что их Михайловский хор (сбор голодных шакалов, предводительствуемый пьющим регентом) считается первым в городе. Я согласился, хотя и знал, что о. Иоанн и о. дьякон ни бельмеса не смыслят в пении. Дьячок сидел в почтительном отдалении и с вожделением косился на варенье и вино, коими услаждали себя поп и дьякон».
В 1894 году Митрофан Егорович тяжело заболел и Антон Павлович выехал к нему в Таганрог. 8 сентября того же года Митрофан Егорович умер, прожив 58 лет.
«Дядя умер от истощения, - писал А. П. Чехов, - он стал жертвой своего необыкновенного трудолюбия».
Митрофан Егорович был похоронен в ограде Михайловской церкви.
С сыновьями дяди - Георгием и Владимиром - А. П. Чехов вел большую переписку, постоянно интересуясь жизнью родного города.
Домик Митрофана Егоровича Чехова, с которым связаны многие страницы из жизни А. П. Чехова, сохранился до наших дней в несколько измененном виде. К нему была пристроена одна комната в сторону переулка, а бакалейная лавка превращена в жилое помещение с тремя окнами на улицу.
