ЮНЫЙ СТАРЕЦ

В каждой писательской биографии, сколь бы подробной она ни была, остаются свои неясности, свои загадки и «белые пятна». Но первое печатное слово, первая книга - кто же не знает о них, если речь идет о писателе великом и вовсе не древнем? Это события памятные.

В истории русской литературы есть, кажется, лишь один классик, в чьем жизнеописании эти события не оставили ясных следов: Антон Чехов.

В 1903 году, когда почитатели собирались отметить двадцатипятилетний литературный его юбилей, он говорил о страшной обиде, которую забыть нельзя: «Нет уж, справлять юбилея не буду...» (Лит. наследство. Т. 68. С. 521).

Чехов не пояснил, как содеялась и в чем состояла эта обида, вероятно, горькая, если после стольких лет признания и успехов, в расцвете писательской славы, до конца жизни он не забыл о ней.

К истокам своей литературной биографии Чехов не допустил никого.

Русские и зарубежные друзья, издатели и переводчики не однажды запрашивали его о том, когда он начал печататься. Сведения, которые он сообщал по этому поводу в разные годы различным лицам, отличались едва ли не преднамеренной противоречивостью. Он называл то 1879-й, то 1880-й, то 1881 год. Или писал так: «Вы спрашиваете, в каком году я начал сотрудничать. Право, не помню. Кажется, в 1881» (А. С. Лазареву-Грузинскому, 10 февраля 1899 г).

Но ведь известно, что в 1880 году Чехов профессионально работал в журналах, печататься начал раньше, до 1880 года, а писать и того раньше, в пятом или шестом классе гимназии. Таганрогские рукописи Чехова никому не известны, и за давностью лет почти не осталось надежды на то, что они целы и когда-либо каким-нибудь случаем еще обнаружатся.

В гимназические годы Чехов писал много. В письмах старшего брата, в отрывочных мемуарных записях современников упоминаются юношеские его стихотворения, рукописный журнал «Заика», первая драма, три водевиля, рассказы, сценки, юмористические «безделушки» и «мелочи», которые посылались в Петербург и Москву, в редакции столичных юмористических журналов.

К упомянутому нужно прибавить таганрогские письма, которые, как и рукописи, были утрачены (писем было множество). Тогда окажется, что до нас не дошел по крайней мере один том - «нулевой» том - Полного собрания сочинений и писем Чехова. Иными словами, остается неизвестным весь ранний период его творчества - гимназический («лицейский») период.

Если бы этот утраченный том был собран, когда его еще возможно было собрать, то в нем нашлись бы разгадки для всех неясностей, пробелов и тайн, над которыми столько лет ломают головы биографы Чехова.

Но собран он не был, и в этом, быть может, ярче всего выразилось то «неразумие, небрежность, халатное отношение к жизни своей и чужой», о котором Чехов писал старшему брату в 1883 году.

До сих пор невозможно ответить на простой, казалось бы, вопрос: когда же начал печататься Чехов?

Первый его биограф А. Измайлов, обстоятельно изучив документы, писал: «Все это, по-видимому, оставляет возможность думать, что мы не знаем первого дебюта Чехова-юноши... уважение к верности исторического факта требует от биографа заявления, что «Письмо помещика» может быть уже не первым чеховским опытом» (Измайлов А. Чехов. С. 84 - 85).

Однако «уважение к верности исторического факта» со временем притупилось, и неизвестная первая публикация Чехова была подменена первой известной его публикацией - «Письмом донского помещика Степана Владимировича N к ученому соседу д-ру Фридриху». Уже в 1930 году, в комментариях к первому тому Полного собрания сочинений, отмечался «первый печатный рассказ... под псевдонимом «Антоша Чехонте» - рассказ «Письмо донского помещика...» (Странная опечатка или, быть может, ошибка комментатора: «Письмо опубликовано за подписью «....въ»; знаменитый псевдоним появился позднее). В дальнейшем, совершенствуя эту гипотезу, стали писать, что Чехов сам «считал этот рассказ первым своим печатным произведением» (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем. Т. 1. М., 1944. С. 536). В подтверждение цитировалось известное письмо к Ф. Д. Батюшкову от 19 января 1904 года: «...первая безделушка в 10 - 15 строк была напечатана в марте или в апреле 1880 г. в «Стрекозе»; если быть очень снисходительным и считать началом именно эту безделушку, то и тогда мой юбилей пришлось бы праздновать не раньше, как в 1905 г.».

Но «Письмо донского помещика» вовсе не безделушка, в журнальном тексте оно занимает не 10 - 15, а 153 строки. Это, по масштабам «Стрекозы», весьма пространный текст, и спутать его с безвестной безделушкой Чехов не мог, потому что правил «Письмо» для первой книги и, конечно, возвращался к нему впоследствии (экземпляр книги сохранялся в его архиве).

Указания Чехова при всей их противоречивости не оставляют в этом вопросе ни малейших сомнений: первая его публикация появилась действительно в «Стрекозе» (во всех своих автобиографических заметках Чехов называл только «Стрекозу»), но это не «Письмо донского помещика». Одно из самых ранних и, следовательно, наиболее достоверных свидетельств, данное в письме к Н. А. Лейкину 22 января 1884 года - «работаю я недавно (5 лет)», - показывает для первой публикации не 1880-й и даже не 1879-й, а скорее 1878 год.

Первая публикация - не единственный пробел в писательской биографии Чехова.

В 1883 году он сообщил Н. А. Лейкину: «Как-то мне приходилось подписываться кое-где «Крапивой».

В русской периодической печати, по крайней мере до 1883 года, этот псевдоним не найден, хотя разыскивался он весьма настойчиво, в течение многих лет.

Недавно эти разыскания были возобновлены: казалось вероятным, что затерянный псевдоним связан с неизвестными публикациями Чехова, быть может, с первым его выступлением в печати. Просматривались не только популярные журналы вроде «Стрекозы», «Осколков» и «Будильника», но все выпущенные с 1876 по 1882 год юмористические альманахи и сборники, комплекты всех выходивших в эти годы газет. Были учтены и такие своеобразные издания, как журнал «Ребус», и такие специальные, как «Врач».

Никто из литераторов, сотрудничавших в эту пору в русской периодической печати, к псевдониму «Крапива» не прибегал: подобной подписи в тогдашних журналах и газетах попросту не существует.

Но если упомянутое Чеховым «кое-где» обозначает не газету и не журнал, то что же оно обозначает?

В юмористических еженедельниках был заведен специальный отдел, он назывался «Почтовый ящик», в котором самодеятельные авторы извещались о судьбах присланных ими рукописей.

4 марта 1877 года «Будильник» сообщил: «Не будут напечатаны: стихотворения Крапивы».

Поскольку в рамках 1876 - 1882 годов это единственный случай публикации редкостного псевдонима, нет оснований считать, что заметка «Будильника» адресовалась не Чехову, а какому-то другому лицу.

Речь, стало быть, идет об одной из самых ранних попыток Чехова пробиться в печать. Попытка эта была связана со стихами.

М. П. Чехов вспоминал: «А. П., будучи тогда гимназистом пятого класса, спал под кущей посаженного им дикого винограда и называл себя «Иовом под смоковницей». Под ней же он писал тогда стихи... В то время А. П. вообще предпочитал стихи прозе, как, впрочем, и всякий гимназист его возраста» (Чехов М. П. Антон Чехов на каникулах // Чехов в воспоминаниях современников. С. 75).

Все гимназисты писали стихи, но кто из них в 15 - 17 лет выбрал бы для себя имя библейского старца?

У Чехова кроме литературных псевдонимов, которых насчитывается сейчас около 50, было множество шутливых прозвищ, принятых среди родных и друзей. Было и такое, весьма характерное: Старец.

В Таганроге Антон жил отшельником, трехлетний невольный его пост был слишком суровым и долгим для юноши.

И, пародируя религиозные заповеди отца, юноша изобрел для себя маску пустынника, «Иова под смоковницей», старца.

Пародия вытекала из поучений Павла Егоровича: «Держись религии, она есть свет истинный, летами ты еще молод, но разумом будь стар, не увлекайся никакими мечтами Света, это дым, пар, тень исчезающая!» (14 января 1879 г).

Пародийное прозвище привилось. Старший брат в письмах 1876 - 1879 годов постоянно величал его «отче»: «О пресловутый отче Антоние», «Глубокопочитаемый отче Антоние», «великому дрый... глубокопочтенный... достопоклоняемый отче».

Пародия остается пародией, но когда молодого Чехова называли «отче», «старец» и даже «дед», то в прозваниях этих по-своему воплощалась действительная черта его натуры, которую сам он впоследствии называл «талантом человеческим»,- острое чутье к чужой боли, прирожденная мудрость высокой и доброй души.

«Несмотря на его молодость, даже юность, в нем уже тогда чувствовался какой-то добрый дед, к которому хотелось прийти и спросить о правде, спросить о горе и поверить ему что-то самое важное, что есть у каждого глубоко на дне души» (Коровин К. А. Из моих встреч с А. П. Чеховым // Лит. наследство. Т. 68. С. 550 - 551).

«Старец» -обычная подпись Чехова: «Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник от старца Антония» (надпись на книге «Рассказы», 20 августа 1897 г.). «Впредь тебе наука: слушайся старца-иеромонаха» (в письме к О. Л. Книппер, 1 марта 1901 г.).

Можно было бы думать, что «старец» здесь появился по другой причине: Чехову под сорок, и, хоть это слишком рано и не так уж смешно, все же, в конце концов, объяснимо: «старость не за горами». Но так было и гораздо раньше, в тридцать с небольшим, так было всегда: «Если я пойду когда-нибудь в монахи (у меня есть склонность к затворничеству), то буду молиться за Вас» (А. С. Суворину, 19 мая 1892 г.). Он не был верующим человеком, но ему нравилась эта стилистика одиночества, задумчивости, молчания: «Если бы в монастыри принимали не религиозных людей и если бы можно было не молиться, то я пошел бы в монахи» (А. С. Суворину, 1 декабря 1895 г.). Всегда, со времен Юного старца, жила у Чехова эта мечта: «Стать бы бродягой, странником, ходить по святым местам, поселиться в монастыре посреди леса, у озера, сидеть летним вечером на лавочке возле монастырских ворот...» (Бунин И. А. Собр. соч. Т. 9. С. 213). И «Архиерей», один из лучших своих рассказов, Чехов написал, как думали современники, о себе...

В 1878 году под псевдонимом «Юный старец» кто-то опубликовал в журнале «Стрекоза» два маленьких стихотворения и прозаическую юмореску «Кому платить».

«Юный старец» - псевдоним редкий. Промелькнув в 1878 году в «Стрекозе», он исчез и в дальнейшем в русской юмористической периодике не возобновлялся.

В специальной литературе псевдоним не расшифрован; автор, избравший для себя столь своеобразную литературную маску, до сих пор сохраняет в тайне свое настоящее имя.

По стихотворениям Юного старца судить об авторе нельзя. Это стихи не бездарные, не безграмотные, но без ярких признаков индивидуальности и таланта. По меркам «Стрекозы», где постоянно печатались откровенно тупые и пошлые вирши, их нужно считать неплохими.

АКТЕРАМ-РЕМЕСЛЕННИКАМ (Экспромт)

РАЗОЧАРОВАННЫМ

Причастность свою к стихотворчеству Чехов настойчиво отрицал. «Стихов никогда не писал» - это утверждение повторяется в письмах множество раз.

Совершенно так же, закончив «Иванова», Чехов сообщил: «Пьесу я писал впервые» (Ал. П. Чехову, 10 - 12 октября 1887 г). А до «Иванова» были написаны: первая пьеса, водевили «Нашла коса на камень», «Недаром курица пела», «Бритый секретарь с пистолетом», пьеса «Барин» («На большой дороге»), сцена «О вреде табака» и драматический этюд «Калхас».

Чехов не был «поэтом» в профессиональном смысле этого слова, не имел призвания к стихам - это так; но ранние пьесы и ранние его стихотворения известны.

Сообщая, что в пятом классе гимназии «А. П. вообще предпочитал стихи прозе», М. П. Чехов привел (по памяти) два его четверостишия (Чехов в воспоминаниях современников. С. 75 - 76).

Другие стихи Чехова-гимназиста до нас не дошли. Но сохранился автограф стихотворения, которое написал в 1886 году вполне зрелый человек и сложившийся прозаик А. П. Чехов:

В приписке отмечено, что четверостишие написано «в минуту идиотски-философского настроения», то есть, нужно думать, написано всерьез. Если бы автор его не был известен, то мысль о принадлежности этой «яркой звездочки» Чехову, конечно, и в голову бы никому не пришла.

Трудно было бы связать с именем Чехова и стихи Юного старца, если бы рядом с ними не была напечатана юмористическая сценка «Кому платить».

КОМУ ПЛАТИТЬ (Снимок)

В ресторане. Плотно поужинав, два франта требуют счет. Счет подан. Оба франта намереваются расплатиться. Половой ждет.

- Брось! - говорит первый, - я заплачу.

- Нет, братец, это моя обязанность.

- Не болтай пустяков! Мне именно впала идея поужинать, значит, я и заплачу.

- Не буду же и я на твой счет ужинать!

- А зачем же мне на твой счет?

- В последний раз ты заплатил, значит, теперь моя очередь.

- Тогда мы только бутылку пива выпили...

- Все равно, я ни за что не позволю...

- Ты меня обижаешь, Саша!

- Так же как и ты меня, Коля!

- Ну, если ты непременно так хочешь...

- Так и быть: плати, плати.

- Я согласен, чтоб ты заплатил.

- Мне кажется, что я уже согласился.

- Ну, все равно, плати.

- Значит... ты не хочешь...

- Нет, напротив: но ведь ты так настаивал.

- Ну, да, я готов заплатить! Только знаешь, братец, я забыл дома бумажник. Так ты отдай, а я тебе потом заплачу.

- Вот тебе на! Со мною совершенно такой же случай. А я на тебя положился.

- Да ведь ты же сам хотел заплатить! Я тоже на тебя положился. У меня ни гроша.

- У меня столько же.

(Лицо полового вытягивается. Картина.) (Стрекоза. 1878. № 45. С. 3).

Это бытовая ресторанная сценка с анекдотическим сюжетом. Подобные сценки, забавные и безобидные, охотно печатались и «Стрекозой», и «Будильником», и другими юмористическими журналами конца прошлого века.

Примечательно, что из десятков возможных имен Юный старец выбрал для своих персонажей определенные два: Саша и Коля.

Мало сказать, что для «ресторанных» сценок юмористы подбирали обычно более колоритные имена. Например, А. А. Плещеев («Скалозуб») в родственной сюжетной ситуации предпочел Пьера и Вольдемара (Ск - б. Садовые картинки // Стрекоза. 1881. № 25. С. 3).

Но Саша и Коля - это старшие братья Чехова, Александр и Николай. В диалоге они друг друга так и зовут: «братец».

Можно, разумеется, считать это двойное совпадение имен простой случайностью. Но в сценке Юного старца совпадают не только имена. Комическая ситуация «Кому платить» на редкость характерна для Александра и Николая.

В 1878 году оба они жили в Москве, бедствовали, зарабатывая на жизнь уроками или, при удаче, продажей картин, которые писал Николай, но, огорчая родителей, оба кутили.

В Таганрог Александр писал: «Эту зиму мы с Николаем порядочно покутили, побывали раза четыре в Стрельне. Я думаю, ты знаешь, что такое Стрельна? Это роскошный ресторан в глухом лесу в Петровском парке. Побывать в Стрельне - это верх кутежа» (25 февраля 1878 г. Письма А. П. Чехову его брата Александра Чехова. С. 54).

Что такое Стрельна, Антон, вероятно, знал, потому что приезжал в Москву на пасхальные каникулы 1877 года.

В 1886 году Александр вспоминал: «...я помню твой первый приезд в Москву... Помню, как мы вместе шли, кажется, по Знаменке (не знаю наверное). Я был в цилиндре и старался как можно более, будучи студентом, выиграть в твоих глазах. Для меня было по тогдашнему возрасту важно ознаменовать себя чем-нибудь перед тобою. Я рыгнул какой-то старухе прямо в лицо. Но это не произвело на тебя того впечатления, какого я ждал. Этот поступок покоробил тебя. Ты с сдержанным упреком сказал мне: «Ты все еще такой же ашара, как и был». Я не понял тогда и принял это за похвалу» (Там же. С. 132 - 133).

Кутежи студенческих лет закончились для Александра и Николая неизлечимым алкоголизмом.

Явно подразумевая Сашу и Колю, Павел Егорович наказывал Антону учиться, «невзирая на вечера и театры и маске-рады, как на вещи прилагательные. Друзья и приятели найдутся вас угостить в трактире ужином и винца выпить... а для Папаши все оскорбление наносится подобными поступками».

Случайно ли это: явственный биографический колорит псевдонима «Юный старец», который, всего вернее, попросту был семейным прозвищем Чехова; характерное совпадение имен в сценке «Кому платить»; самый сюжет сценки, столь типичной для Александра и Николая, что Юный старец, кажется, писал ее прямо с натуры; время появления этих «безделушек» (в них, кстати говоря, насчитывается именно «10-15 строк») и, наконец, место их появления - журнал « Стрекоза » ?

Точная дата первой публикации, возможно, названа А. П. Чеховым в письме к П. И. Куркину 2 ноября 1899 года: «Я работаю уже 21 год...» Это и дает с календарной точностью 2 ноября 1878 года - дата выхода в свет номера «Стрекозы» со сценкой «Кому платить».

Теперь уже, кажется, не остается сомнений, что Юный старец в петербургском юмористическом еженедельнике «Стрекоза» - Антон Чехов.